Стройки Империи - Страница 9

"Хрущевской деноминации не было... Не, все равно до фига для шестьдесят восьмого. Или у них такая инфляция?"

— До двух с половиной, в зависимости от ночных и прочего, — уточнил Петросов, — и сегодня получите подъемные, бухгалтерия подведет под мартовское постановление Совмина, гарантии и компенсации, как приглашенному из другой местности, приравненному к молодым специалистам.

— Согласен. Главное, работа интересная, с внедрением в производство, и коллектив, смотрю, хороший.

— Коллектив замечательный! Так, не будем терять времени, сейчас к Сдолбунову и с ним прямо к Лике и к Тарыкиной.

Хождение по кабинетам не заняло много времени. Сдолбунова (он же Константин Аркадьевич, он же начальник бюро) пришлось подождать еще полчаса в стеклянной приемной, где Марина поминутно пудрила свой симпатичный носик, отстукивая какие-то бумаги на электрической пишмашинке — здоровой, угловатой и чем-то похожей на переднюю часть немецкого танка; с внешним видом Марины это дизайн совсем не сочетался. На стене, точнее, на одном из рифленых стекол перегородки, висел огромный интуристовский постер — календарь: девушки в бикини на морской прогулке в катере на подводных крыльях. "Вы хотите знать, почему в Абхазии люди становятся приветливыми и простодушными? Проведите отпуск в Пицунде, новые отели ждут вас." И маленькая приписка внизу: "Проверьте, не противопоказано ли вам дышать горным воздухом с запахом реликтовой сосны, купаться в прозрачной морской воде, посещать древние храмы и любоваться вечными снегами на вершинах". Из других примет времени были красные конференц-кресла на металлических ножках и кашпо, из которых свисала бело-зеленая полосатая листва традесканций.

Сдолбунов появился как цунами, в шумном окружении парней и девушек комсомольского возраста с трубками для чертежей, папками и распечатками на лентах; похоже, все бюро набрали из молодых специалистов, да и сам начальник явно не достиг тридцати, и его возрастное превосходство обозначалось разве что ярким галстуком в полоску и пышными усами а-ля Михай Волонтир. Невзирая на протесты Марины, толпа ввалилась в кабинет, туда же просочился и Петросов. Из-за незакрытой двери донеслось "Ну так ты берешь?" "А за это пусть контора следит, мы уже сэкономили больше" "Все, я звоню. Так, по очереди, не галдеть!". Через секунду Петросов уже материализовался в приемной и прикрыл стеклянную дверь.

— Берем товарища! — он потряс перед Мариной какими-то бумагами. Сергей Викторович... э-ээ, Виктор Сергеевич, идемте за мной!

— Ну ты прямо как "М-65" до Пекина! — воскликнула Марина, вставляя свой в пишущий танк листы бумаги с копиркой.

"Что за М-65?" — думал Виктор, торопясь по стеклянному коридору за шефом. "Танк? Ракета? У них была война с Китаем? А как же джинсы?"

Лика оказалась кадровиком — темноволосая барышня с короткой прической, по возрасту — лет под тридцать, и одетая сравнительно строго, то-есть, жакет крупной вязки из золотистой и коричневой нити с двумя рядами пуговиц и такая же юбка, из-под которой виднелись острые колени в ивово-коричневом капроне; венчала прикид цветастая голубенькая косынка, обматывающая горло. Похоже, во всем корпусе было не жарко. Голову Лика держала чуть назад, слегка приоткрывая рот с пухлыми, манящими губами, явно подражая моделькам из "Бурды"; тонкое кольцо блестело на безымянном пальце левой руки.

На боковом столике, там, где у современных офисных барышень стоит лазерный принтер, громоздилась потертая механическая "Украина".

— Анжелика Николаевна, — ласковым тоном произнес Петросов, — сегодня вас прямо не узнать. "Лейпциг"? "Варна"? "Берлин"?

— "Пекин". Сама вязала, — усталым голосом произнесла Лика.

— Неужели?

— Неужели. Сдолбунов уже звонил.

— И что?

— Это же нарушение.

— Справка же есть.

— Аттестата нет, трудовой нет. Как я подпишу категорию вопреки письму министерства? Есть же решение внедрять профстандарты.

— Анжелика Николаевна, тут есть некоторые обстоятельства...

— Сдолбунов говорил про обстоятельства.

— И что?

— Официально от товарищей бумаги нет, что принять в нарушение пункта четыре. Если каждый будет нарушать, что со страной будет? А если пограничники нарушат?

— Лика, ну не выгонять же человека на улицу.

— Есть работа, которая не требует диплома.

— Человек нам тему спас, а мы его в дворники?

Лика задумалась, выудила из ящика стола тонкими пальцами белую пачку "Явы" с красным кружком и тут же кинула ее обратно.

— Да... — неторопливо произнесла она. — Что-то с нами всеми происходит... А кто будет отвечать?

— Под мою личную.

— Вы не мой начальник.

— Коллектив берет товарища на поруки. На перевоспитание. Проведем комсомольское собрание и утвердим на бюро.

— А серьезно?

— А на войне как? Тоже так же? Бумага важнее человека?

— Не напоминайте мне про войну, — медленно, раздельно произнесла Анжелика. — В конце войны я попала в детдом, не помня своих родителей, одна фамилия-имя-отчество, да и то... Я оформлю. Когда пройдет медосвидетельствование и принесет справку.

— Так можно потом в поликлинику. По положению двести двадцать один, острая производственная необходимость в работнике.

— Да. Да. Я забыла... Я оформлю сейчас.

Тарыкина, похоже, до прихода Виктора была в бюро единственным сотрудником, достигшим элегантного возраста. За большим двухтумбовым столом с бумагами восседала дама с тонким намеком на приятную полноту. На ее лице, окаймленном пышным начесом соломенных осветленных волос, под высоко поднятыми, с угловым изломом, бровями, выделялись большие карие глаза; в ее взгляде чувствовалось какое-то царственное величие, рожденное не занимаемой должностью, а умением ставить себя в разговоре с мужчинами. Ее губы, подчеркнутые темно-розовой помадой, складывались в добродушную улыбку с оттенком снисходительности, а в ушах покачивались крупные голубые сережки, намекая на некоторый консерватизм взглядов. Строгий серо-коричневый полушерстяной костюм с прямым жакетом, локти которого прикрывали черные нарукавнички, вежливо представлял взгляду посетителей античные линии колен в светлом капроне; по этой причине хозяйкой кабинета специально к костюму был подобран двухтумбовый стол без передней доски. Короче, Тарыкина выглядела эффектной женщиной на все времена, мягкой в общении и непреклонной в поступках, от которой в этом учреждении зависело многое, но сейчас внимание Виктора привлекла вовсе не она. Слева, занимая солидный кусок стола, возвышался салатно-зеленый, похожий на осциллограф, бухгалтерский калькулятор с маленьким зеленоватым монитором и распечаткой цифр на ленте; на крышке чуда техники возлежали старые потертые счеты, видимо, для проверки. Сзади из агрегата, помимо шнура питания в черной резине, торчал толстый телевизионный кабель.