Стройки Империи - Страница 25

— Не будет?..

Женщина повторила это упавшим голосом; она зябко сжалась, приложив к груди руки, в которых была плотно сжата рукоять зонта, как будто ветер собирался его вырвать, по висящей на плече бежевой сумке стекали крупные капли, и Виктор вдруг почувствовал, что незнакомке по-настоящему холодно и ее, наверное, уже бьет озноб.

— Я не курю... Что-нибудь случилось? — последние слова вылетели у него как бы сами собой.

— Ничего! Ничего, все в порядке! — поспешила ответить она. — Все нормально, я иду домой. Спасибо...

— Далеко?

— Что?

— До дома далеко идти?

— А... а зачем вам знать, где я живу?

— Я не хочу знать, где вы живете. Просто узнать, далеко ли вам шлепать по лужам в таком наряде.

— Ну какая вам разница...

— И все-таки?

— Где-то час... Автобус ушел.

— А такси?

— Туда не берут в это время. Или дерут по-сумасшедшему, — и она назвала сумму, явно превышавшую наличность Виктора. — Некоторые предлагают подвезти так, но... сами понимаете...

— Вот черт, у меня тоже голяк. С дежурства иду.

— Послушайте не надо мне платить за такси! Все нормально, я д-дойду...

Виктор заметил, что у нее от холода дрожат губы.

— Так. Сейчас попьете горячего чая, согреетесь, а потом дальше пойдете. Так и слечь недолго.

— Все уже закрыто...

— Да я рядом, вон, видите эконом у вокзала? Меда нет, сгущеное молоко есть.

Она отшатнулась к водосточной трубе, попав под ливень, текший мимо желоба.

— Не надо! Я сама дойду!

— Я не предлагаю вам вечер проводить со мной! — чуть не выкрикнул Виктор, начиная сердиться. — Тем более, уже второй час. Выпьете чай, обсохнете и идите куда угодно.

Она колебалась; на ее побледневшем лице отражалась внутренняя борьба. Тогда Виктор взял ее за руку и повел через перекресток в сторону дома.

— Куда... куда вы меня тащите?

— Можете милицию звать. В отделении тоже сухо.

Женщина смирилась и покорно пошла за ним по Вокзальной, то и дело спотыкаясь и попадая туфельками в лужи, где плавала тонкая кашица тающего льда: очевидно, в ее представлении Виктор не укладывался в стереотипный образ грабителя или маньяка. "Черт ее знает, зачем я ее веду" — мелькнуло у него в мозгу. На гулящую или аферистку его неожиданная попутчица не походила, и попыток навязываться не предпринимала, скорее, наоборот; с другой стороны, она ни разу не упомянула о семье и на правой руке ее не было кольца. Хотя здесь некоторые не носят, и не все расписываются. Шестидесятые. Приятель? Тогда бы она ему позвонила. Или спросила две копейки, или сколько у них тут в автомате. Позвонила бы каким-нибудь знакомым, подруге. Похоже, или близких у нее в Бежице нет, или...

— Вас как зовут?

— Что вы сказали?

— Ну, вас как зовут? Меня зовут Виктор Сергеевич. А вас? Это для вахтерши. Если что, скажем, что вас должен был встретить мой знакомый, но его вызвали в командировку...

— Не надо. У меня есть паспорт. А зовут Соней, разумеется.

— Вы не похожи на соню.

— Софья. В честь Ковалевской. Родители хотели, чтобы я стала математиком.

— Получилось?

— Вы действительно меня не узнали? Я пою в группе "Деснянка". Соня Ларина. В группе прозвали "Софи Лорен", но я на нее ни капли не похожа. Что вы остановились?

— Нет, идемте скорее, а то голос застудите. Я недавно в городе. А что, вас после концерта не развозят?

— Я же говорю, автобус ушел. Точнее, я на него опоздала, но это неважно...

— ...Господи, так вы ж простудитесь! — воскликнула вахтерша, когда Соня предъявила паспорт. — Вам надо срочно горячего чаю и в постель!

— Вот как раз чаем и будем поить, — ответил Виктор. — Искусство принадлежит народу, и народ не должен дать ему пропасть.

— Интересно, какую часть из этого совета вы собираетесь выполнить первой? — спросила Соня, когда они уже поднимались по гулкой лестнице, озаряемой скудным светом пятиваттных газосветных ламп: казалось ни в одной из реальностей призывы к экономии не понимали столь буквально, как в этой.

— Вас, наверное, уже дома заждались. Телефона нет, звякнуть, чтоб не беспокоились?

— Не ждут. И в этом смысле тоже.

— Не волнуйтесь, я не затаскиваю в постель мокрых, застуженных и голодных женщин. Даже если они так сексапильны.

Соня инстинктивно хихикнула.

— Интересно... А вначале вы не показались мне таким интеллигентом.

— Я не интеллигент, я технарь... Вот и наш этаж.

Квадратный метр прихожей казался входом в темную пещеру; Виктор пропустил Соню вперед и нащупал выключатель.

— Проходите в комнату. Туфли в душе на батарею, пусть сохнут.

Никелированный электрочайник в руке оказался слишком легок для чаепития вдвоем; Виктор сунул его в раковину. Лебединая шея смесителя исторгла из себя бурлящую струю.

"Она же, наверное, и не ела. Омлет с вермишелью пойдет? Это недолго."

Обернувшись, он увидел, что Соня сидит на корточках возле батареи, прижав ладони к теплому чугуну радиатора. Легкая строгая блузка темнела на лопатках, пропитанная дождевой влагой, и липла к коже, проявив сквозь себя узкие полоски бретелек; низ простой раскошенной юбки тоже набух от воды и соскользнул до середины бедер, открывая темную полосу резинки чулка. Виктор дотронулся до ее плеча, и почувствовал, что Соня дрожит. От прикосновения она резко обернулась.

— Я повесила пальто на плечики в душевой, с него внизу капает... — быстро проговорила она, левой рукой пытаясь вернуть непослушный край юбки на положенное ему расстояние не выше пятнадцати сантиметров от округлого колена.